С.Л. Данильченко

КОНЦЕССИОННАЯ ПОЛИТИКА СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА В УСЛОВИЯХ НЭПА

С первых месяцев становления Советской власти появился концессионный вопрос. Он рассматривался руководством РКП(б) в двух аспектах: политическом и экономическом. Партийные лидеры сознавали, что России, при ее хроническом голоде на капиталы, нужны иностранные инвестиции, что быстрый подъем некоторых отраслей промышленности страны невозможен без иностранной помощи. Концессии должны были стать и важным фактором в изменении международного положения советского государства.

Особенное значение вопрос о концессиях приобрел в начале 1920-х гг. Переход к новой экономической политике привел к более или менее значительному распространению в промышленности и торговле СССР отдельных  форм частнокапиталистической хозяйственной деятельности. Среди них были, в том числе, концессии, смешанные общества и аренда. Каждая  имела свои особенности.

Концессии являлись частнокапиталистическими предприятиями, в которых участвовал полностью или частично  иностранный капитал. Советское государство временно предоставляло иностранному предпринимателю лесные, водные или земельные участки с находящимися на них или в их недрах естественными богатствами, промышленные или коммунальные предприятия, пути сообщения, порты, электрические сети, средства связи, основные средства производства, участвуя при этом в распределении прибыли и определяя товарные связи со всеми категориями хозяйств. Основные направления производственной и коммерческой деятельности концессионных предприятий, а также взаимоотношения с инженерно-техническим персоналом и  рабочими, государственными учреждениями определялись двусторонним договором, исполнение которого контролировали различные советские органы. Воздействие государства реализовывалось и косвенно - через профсоюзные и партийные организации. Непосредственное руководство предприятием осуществлял концессионер.

Концессии (чистые и смешанные) служили основными формами привлечения иностранных инвестиций в народное хозяйство страны. В первом случае капитал полностью принадлежал иностранному предпринимателю, во втором – капиталовложения осуществлялись советскими и иностранными участниками. Соответственно в этом случае управление было совместным, а прибыли распределялись пропорционально вложенным капиталам.

Другой формой частнокапиталистической деятельности, связанной с иностранным капиталом, являлись смешанные общества. Они возникали как акционерные общества. Их собственность образовывалась из взносов учредителей общества – советского государства в лице его представителей (Наркомата внешней торговли, ВСНХ или других организаций) и иностранной стороны - путем выпуска и приобретения акций этого общества. Государство сосредотачивало в своих руках не менее 50 % акций, получало на них определенный дивиденд и принимало самое непосредственное участие в организации производственной, торговой, заготовительной и прочей деятельности общества, в том числе через своих представителей в правлениях указанных обществ. Смешанные общества были распространены во внешней торговле, в лесной промышленности, в связи и на транспорте. В остальных отраслях народного хозяйства иностранный капитал предпочитал концессии.

По некоторым признакам от концессии отличалась аренда. Арендатору, как и концессионеру, правительство предоставляло участок земли, промышленное или торговое предприятие для организации производственной деятельности. Государство оставалось собственником основных средств производства, участвовало в распределении прибавочного продукта.  Концессии, по существу, тоже были арендой государственной собственности, предоставленной иностранному капиталу. Различия между концессией и арендой заключались в размерах предприятий, в уровне их технического оснащения, в источниках получения сырья и кредитов, в методах расчета с покупателями. Аренда имела определенное значение для восстановления промышленности, она привлекала к сотрудничеству с Советской властью большое число средних и мелких предпринимателей и в то же время создавала реальную возможность регулировать народное хозяйство, оказывать воздействие на частный рынок.

Были и другие формы сотрудничества с иностранными предприятиями, в частности так называемые соглашения о технической помощи. В соответствии с ними советским производственным организациям со стороны иностранных фирм оказывалась помощь в разработке различных технических проектов, предоставлялось право пользования патентами фирмы - участницы соглашения. В обязательство последней входило также налаживание производства согласно собственной технологии и обучение на своих предприятиях советского инженерно-технического персонала.

Исходя из общих тенденций развития советской историографии и ее политических пристрастий, вопрос о производственно-хозяйственной деятельности иностранного капитала в условиях новой экономической политики часто излагался с помощью стандартных формулировок вроде «социально-экономические уклады в переходный период», «переходные формы производственных отношений» и расплывчатых оценок типа «концессионные предприятия исчерпали свои возможности в конкурентной борьбе с крупной государственной промышленностью». До недавнего времени историческая наука, оценивая сотрудничество зарубежных предпринимателей с Советским государством и отмечая его вынужденный, компромиссный характер с обеих сторон, не раскрывала особенностей развития таких торгово-производственных форм, как концессии, смешанные общества, аренда и техническая помощь в условиях нэповской экономики.

Проблема концессионной деятельности в СССР, получив довольно широкое освещение в агитационно-пропагандистской литературе 1920-х гг., в дальнейшем надолго выпала из поля зрения исследователей. Только на рубеже 1950-60-х гг. появляются статьи В.И. Касьяненко, Л.Ф. Морозова, Л.К. Шкаренкова, П.А. Хромова, напомнившие о существовании концессионных предприятий в СССР[i].

В 1960-80-е гг. внимание советских исследователей экономической истории приковывает проблема государственного капитализма. Значительная часть вышедшей литературы принадлежала ученым-экономистам, в меньшей степени эта проблема интересовала историков[ii]. В исторической литературе по-прежнему господствовала точка зрения, согласно которой концессионные предприятия и смешанные общества довольно быстро исчерпали свои золотовалютные резервы и были упразднены; тем самым принижался опыт, накопленный в годы НЭПа. Согласно А.Я. Левину, госкапитализм отражал переходный период от капитализма к социализму, представлял собой специфическую форму союза социалистического и капиталистического укладов, поэтому концессионные предприятия являлись не чисто капиталистическими,  а полусоциалистическими, то есть были переходным социально-экономическим типом хозяйства[iii]. Е.В. Юферева рассматривала концессии, смешанные общества и аренду как отраслевые типы государственно-частного предприятия, базирующегося на объединении государственной и частной форм собственности, то есть сочетающего в себе два типа производственных отношений[iv].  Л.Ф. Морозов считал, что природа концессионных и арендованных предприятий не может быть переходной, полусоциалистической, так как последние лишь временно сдавались в концессии или в аренду, и, таким образом, юридически природа государственной формы собственности не менялась. В то же время он относил концессионные предприятия к эксплуататорским[v].

В 1950-70-е гг. историки и экономисты, разрабатывая социально-экономическую историю НЭПа, не отходили от традиционно устоявшегося понимания незначительной роли иностранного торгово-промышленного капитала. Он по-прежнему воспринимался как побочное, сопутствующее явление в советской хозяйственной практике. Однако необходимо отметить, что именно в эти годы изучение нэповской экономики впервые было представлено как целостная комплексная научная проблема.

На рубеже 1980-90-х гг. происходит существенный поворот в отечественной исторической науке, связанный, прежде всего, со сменой ее теоретико-методологических основ и принципов. Одновременно, или даже чуть раньше, политические и экономические процессы в обществе приводят к актуализации определенной научной проблематики[vi]. Внимание научной общественности привлекает, в том числе,  инвестиционный климат 1920-х гг. В  указанной статье Морозова изучение советского опыта 1920-х гг. в сфере концессионной политики связывается с проблемой использования иностранных капиталовложений рядом развивающихся стран, а также некоторыми социалистическими государствами и возникновением определенных коллизий на этой почве. В качестве примера можно назвать и работу А.Г. Донгарова «Иностранный капитал в России и СССР»[vii], в которой был дан   общий очерк о деятельности иностранного капитала в экономике дореволюционной России, а также был охарактеризован отечественный опыт в этой сфере в послереволюционное время.

Оценивая историографическую разработанность проблемы концессионной политики в СССР, следует сказать, что ряд принципиальных вопросов ее выработки и реализации все еще требует своего исследования; некоторые аспекты концессионной политики Советского государства в литературе либо совсем не затронуты, либо освещаются бегло. Прежде всего, это относится к вопросу о технологическом сотрудничестве СССР с промышленно развитыми странами Запада. Приходится признать, что до сих пор концессионный вопрос рассматривался изолированно от партийных дискуссий о целесообразности привлечения иностранного капитала и источниках ускоренной индустриализации, вне борьбы за лидерство в партии. По-прежнему не изучены инвестиционный климат в 1920-е гг., причины и методы ликвидации концессий. Отсутствие работ по этим вопросам не позволяет получить полного представления о развитии концессионного дела в СССР.

Задачами данной статьи является составление общего очерка о развитии концессионной политики в СССР, особенно в годы НЭПа, и определение основных направлений ее изучения, в том числе через выявление дискуссионных и малоисследованных проблем ее истории.

Богатейшим информационным потенциалом обладают комплексы документов в фондах участвовавших в развитии концессионного дела государственных учреждений и хозяйственных органов, которые хранятся в Российском государственном архиве экономики (РГАЭ) и Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ). Среди архивных материалов основную часть составляет делопроизводственная документация (отчеты, обзоры, доклады, договоры), раскрывающая многие аспекты хозяйственной, организационно-финансовой и кредитной деятельности концессионных предприятий, их взаимодействие с местной администрацией, различными ведомствами, профсоюзами. В фондах сохранились концессионные предложения, договоры и проекты соглашений, деловая переписка союзных и республиканских наркоматов между собой и с другими учреждениями по концессионным вопросам, отчеты ВСНХ по концессионной работе (РГАЭ. Ф. 413, 3429, 5240); материалы по обследованию деятельности концессионных предприятий и смешанных обществ (ГАРФ. Ф. 130, 5446), бюллетени иностранной прессы и экономические обзоры Информационного отдела Главконцесскома, протоколы заседаний и отчеты Главного Концессионного Комитета при СНК СССР (ГАРФ. Ф. 8350).  Документация такого рода отличается серьезным анализом ситуации и глубоким пониманием происходящего в стране. Характер взаимоотношений иностранных предпринимателей с партийными и профсоюзными организациями в центре и на местах прослеживается по документам фондов партийных комитетов, хранящихся в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ. Ф. 5, 17, 76). Материалы бывшего Центрального партийного архива содержат не только информацию об общественно-политической деятельности концессионеров, многие из которых были видными политиками, но и сведения об общем уровне развития концессионного сектора того или иного региона (списки зарегистрированных концессий, копии договоров с органами власти и прочее). Появившиеся в последние годы публикации новых документов по истории концессионной политики советского государства, в том числе из документальной коллекции Центрального архива ФСБ РФ, свидетельствуют о необходимости расширения поиска архивных материалов[viii].

Ценная информация по концессионной тематике содержится на страницах советской периодической печати 1920-х гг. Вопросы концессионной деятельности освещали крупные политические издания (газеты «Правда», «Известия», журнал «Большевик»), выражавшие точку зрения высшего партийно-государственного руководства, и экономические («Экономическая жизнь», «Торгово-промышленная газета», «Плановое хозяйство»), занимавшие более самостоятельную позицию в концессионном вопросе, а иногда фактически оппонирующие официальным политическим изданиям.  Постоянно поднимала вопрос о концессиях и зарубежная пресса. По-разному оценивали участие в концессиях в СССР солидные издания финансовых кругов западных держав (немецкая  «Berliner Tageblatt», французская «L’ Agence Economigue et Financiere», американские «Wall Street Journal», «The New York Times») и издания эмигрантской печати («Русская мысль», «Социалистический вестник», «Экономические записки»,  «Русское обозрение», «Революционная Россия»).

Допуская в экономику страны иностранных предпринимателей, Советское правительство преследовало, прежде всего, экономические цели: за счет долевых отчислений, арендной платы и налогов получить дополнительные средства для развития тяжелой индустрии, создать новые производства с применением новейшей техники и  передовых технологических процессов; обновить основной капитал государственной промышленности за счет концессионных предприятий, которые по истечении срока действия договора, переходили в собственность  государства; увеличить производство товаров широкого потребления; трудоустроить часть безработных.

Советским руководством выдвигались также и определенные политические цели: посредством заключения концессионных договоров с иностранными фирмами усилить заинтересованность отдельных капиталистических групп в сотрудничестве с Советской Россией, изменив и укрепив тем самым ее международное положение.

Рассматривая эволюцию концессионной политики Советского государства, всю ее историю можно условно разделить на три периода.

1 период (1917 – 1920 гг.) – предконцессионный, или начальная, подготовительная стадия, когда Советское правительство делает первые попытки использовать иностранный капитал как рычаг в хозяйственном строительстве.

2 период (1921 – 1929 гг.) – концессионный, непосредственно связанный и хронологически совпадающий с новой экономической политикой. В эти годы концессионная деятельность отличалась наибольшим развитием. С помощью концессий были восстановлены некоторые отрасли народного хозяйства, прежде всего, горная промышленность, отдельные предприятия химической, металлообрабатывающей промышленности и др. Смешанные общества прорвали торговый бойкот Советской России и  наладили ее торговые связи с мировым рынком. Значительное развитие в конце периода получило техническое сотрудничество.

3 период (1929 – 1937 гг.) – постконцессионный, совпадающий со временем первых пятилетних планов.  В начале этого периода Советское правительство пыталось активизировать свою концессионную политику и приняло ряд соответствующих мер, но эти шаги не дали существенных результатов. Третий период в развитии концессионного дела в СССР был последним.

Потребность в привлечении иностранных капиталов выявилась практически сразу после Октября 1917 г. Она диктовалась стремлением быстрее преодолеть экономическую и техническую отсталость, усугубленную хозяйственной разрухой. Предпосылки для подобных надежд имелись: США и Германия рассматривали Советскую Россию как емкий рынок для своей экономической экспансии. Еще во время заключения Брест-Литовского договора с Германией было подписано финансовое соглашение о выплате возмещения за национализированное имущество. Одним из условий обеспечения этих обязательств являлось предоставление Германии нефтяных и других концессий.

Более широко вопрос о сотрудничестве с финансово-промышленными группами западных стран встал весной 1918 г. Концессии предлагалось рассматривать как своего рода уступку за сепаратный выход из войны, национализацию иностранной собственности и аннулирование долгов. На I съезде совнархозов  26 мая 1918 г. были распространены «Тезисы об условиях привлечения иностранного капитала в товарной форме», в которых была предпринята попытка сформулировать основные принципы концессионной политики. Были факты и более конкретного характера. В это время  Комиссия внешней торговли при ВСНХ  подготовила «План развития экономических отношений между Советской Россией и Соединенными Штатами Америки». В разработке этого документа принимал участие В.И. Ленин, а в качестве экспертов -  Г.И. Ломов, В.П. Милютин, М.Г. Бронский. В «Плане» предусматривалась возможность предоставления США на концессионных началах права участия в эксплуатации природных ресурсов России[ix]. Даже первоначальная постановка вопроса о концессиях обусловила конкурентную борьбу, рознь между капиталистическими странами. Уже переговоры с Вандерлипом в 1918 - 1919 гг. об обширных концессиях на Дальнем Востоке и продаже Камчатки обострили отношения между США и Японией. Предоставление концессий Германии также вызвало недовольство европейских стран.

В целом иностранный капитал не принял в 1918 - 1920 гг. советские предложения о концессиях. Соответствующие условия возникли только после окончания гражданской войны и решения Верховного Совета Антанты в январе 1920 г. о ликвидации экономической блокады РСФСР. Нарком внешней торговли Л.Б. Красин по поручению Политбюро в срочном порядке составил «Тезисы СНК о концессиях», затем одобренные Советским правительством[x]. В условиях товарного голода концессии рассматривались как расплата за предоставление иностранных товаров для России. 23 ноября 1920 г. было принято Постановление Совнаркома «Об общих экономических и юридических условиях концессий»[xi], в котором выражалась необходимость использования частной иностранной инициативы для восстановления отечественной экономики.

Декрет был принят в период «военного коммунизма», и это наложило характерный отпечаток на его содержание. Если в постановлениях 1918 г. концессионер мог свободно распоряжаться собственной продукцией, а Советское государство оговаривало себе право лишь на покупку части этой продукции, то в соответствии с декретом от 23 ноября 1920 г. вся продукция концессионного предприятия принадлежала государству и только часть ее могла предоставляться концессионеру в качестве вознаграждения. Это свидетельствовало о стремлении государства монополизировать результаты экономической деятельности. Поэтому положения декрета о гарантиях от национализации, конфискации, реквизиции и одностороннего изменения правительством условий концессионного договора звучали как изъятия из жесткого правового регулирования времен «военного коммунизма», как уступка иностранному капиталу, выразившаяся в добровольном отказе правительства РСФСР от применения обычных в тот период карательных и ограничительных экономических мер по отношению к частному капиталу. Эта уступка была результатом признания, во-первых, кризисного состояния народного хозяйства страны, во-вторых, что оно является неотъемлемой частью мирового хозяйства. В то же время Советское правительство совершенно недвусмысленно заявляло, что претензии бывших владельцев на возмещение убытков, причиненных безвозмездной национализацией, как принципиальное признание прав частной собственности, подлежат безусловному отклонению (выделено авт.) СНК РСФСР даже не рассматривал возможности возникновения ответственности за национализацию иностранных предприятий. В случае предъявления бывшими владельцами условий, которые в замаскированной форме скрывали возмещение от национализации,  Концессионный Комитет оценивал их в строгом соответствии с теми услугами экономического характера, которые вытекали из данной концессии.

Первая крупная уступка реституционного характера была сделана в 1920 г., когда по мирному договору с Латвией разрешалось реэвакуировать предприятия латвийских граждан, перемещенные в центральные области России в период 1915-16 гг. Национализированные предприятия реэвакуировались средствами РСФСР, ненационализированные – средствами их владельцев. Юридически реституционный процесс оформился в концессионных договорах 1923 г. со смешанными лесными обществами «Руссанглолес», «Руссголландолес», «Русснорвеголес». По этим договорам ликвидное имущество, принадлежавшее иностранным фирмам, вошедшим в эти общества, засчитывалось как организационный взнос.

Новый импульс разработка проблем концессионной политики получила в 1921 г., при переходе к НЭПу. Этот вопрос нашел отражение в решениях Х съезда РКП(б). В резолюции «Советская республика в капиталистическом окружении» были сформулированы основные цели возможных соглашений с капиталистическими странами «для поднятия производительных сил республики, для улучшения положения главной производительной силы - рабочего класса». В ней также намечались предполагаемые объекты концессий[xii].

Большое внимание разъяснению сущности и задач концессионной политики в своих выступлениях и работах, специально посвященных концессиям или рассматривающих общие проблемы новой экономической политики, уделял В.И. Ленин. В речи «О концессиях и о развитии капитализма», записанной на граммофонную пластинку 25 апреля 1921 г., он  следующим образом характеризовал сущность концессий: «Концессия есть своего рода арендный договор. Капиталист становится арендатором части государственной собственности, по договору, на определенный срок, но не становится собственником. Собственность остается за государством». Необходимость обращения к концессиям связывалась Лениным с задачей «поставить или усовершенствовать производство», также с тем, чтобы «добиться быстрого, даже немедленного улучшения положения рабочих и крестьян»[xiii].

В брошюре «О продовольственном налоге» по поводу концессий он писал: «Мы точно знаем свои выгоды и свои потери, свои права и свои обязанности, мы точно знаем тот срок, на который сдаем концессию, знаем условия досрочного выкупа, если договор предусматривает право досрочного выкупа. Мы платим известную “дань” всемирному капитализму, “откупаемся” от него в таких-то отношениях, получая немедленно определенную меру упрочения положения Советской власти, улучшения условий нашего хозяйствования. Вся трудность задачи, по отношению к концессиям, сводится к тому, чтобы все обдумать и взвесить при заключении концессионного договора, а затем уметь следить за его исполнением»[xiv]. Следует заметить, что указанная трудность, во многом предопределила последующие сложности и противоречия развития концессионной практики.

При разработке начал концессионной политики считалось предпочтительнее пойти на соглашение с концессионерами как представителями крупного капитала, более организованного, технически развитого, чем дать свободу своим частникам, связанным, главным образом, с мелким капиталом. Предполагалось, что концессии не только ускорят восстановление экономики страны, но и самим фактом своего существования будут препятствовать интервенционистским планам Запада. Об этом прямо говорил в своих выступлениях и В.И. Ленин. Отмечая гигантскую экономическую пользу от концессий для Советской власти, он одновременно характеризовал их существование внутри страны как своеобразное военное состязание «двух способов, двух формаций, двух хозяйств - коммунистического и капиталистического». Говоря о возможностях новой интервенции, Ленин заявлял: «Существование концессий есть экономический и политический довод против войны. Те государства, которые могли бы с нами воевать, воевать не смогут, если возьмут концессии, это связывает»[xv].

Следует иметь в виду, что полного единства в советском руководстве по вопросу о концессиях  не было. Среди партийных и государственных лидеров выявились две точки зрения. Л.Б. Красин, Г.Я. Сокольников, Г.В. Чичерин защищали необходимость экономического компромисса с мировым капиталом,  другие же считали, что концессии не только противоречат сущности советского пролетарского государства, но и ослабляют мировое рабочее движение. В 1921-1924 гг. тон в критике концессионной политики задавали Л.Д. Троцкий, Г.Л. Пятаков, Е.А. Преображенский, обвинявшие сторонников привлечения иностранного капитала Л.Б. Красина и Г.В. Чичерина в «пессимизме по отношению к нашим внутренним силам»[xvi]. В резолюции ХII съезда РКП(б) подчеркивалось: «Опыт истекшего года подтвердил, что государственное социалистическое строительство при новой экономической политике вполне совместимо в известных, и притом широких, пределах с активной ролью частного, в том числе иностранного, капитала в сфере промышленности. Необходимы дальнейшие систематические мероприятия, направленные на привлечение к промышленности иностранного капитала во всех тех формах, целесообразность которых уже обнаружилась до настоящего времени: концессии, смешанные общества, аренда»[xvii]. В то же время ХIII съезд РКП(б) поручил «Центральному Комитету проявлять и в дальнейшем максимальную осторожность при сдаче концессий, отстаивать со всей решительностью монополию внешней торговли...»[xviii].

 В.И. Ленин, как один из зачинателей концессионной политики, оказался в сложном положении. Ему одновременно приходилось учитывать, с одной стороны, объективную потребность экономики страны в  иностранных инвестициях, а, с другой стороны, неподготовленность партийных масс и самого руководства к возобновлению даже временного сотрудничества «с иностранными эксплуататорами».  В условиях экономической разрухи  и серьезного политического кризиса, когда надежды на мировую социалистическую революцию и помощь западноевропейского пролетариата становились все более и более призрачными, В.И. Ленину с большим трудом удалось убедить партию и своих сподвижников  встать на путь НЭПа, добиться сдвигов в развитии концессионной практики.

Показателем реальности активизации концессионной политики во втором периоде стало создание определенной системы органов, которым поручался выбор концессионных предложений и последующий контроль за их осуществлением.  30 июня 1921 г. при ВСНХ учреждается Концессионный Комитет во главе с председателем Президиума ВСНХ П.А. Богдановым. Параллельно образовывается Комиссия по смешанным обществам при СТО (председатель – Г.Я. Сокольников). Вневедомственным органом становится Концессионный Комитет при Госплане (председатель – Г.М. Кржижановский). В апреле 1922 г. два последних органа объединились в Главный Комитет по делам о концессиях и акционерных обществах при СТО (председатель – А.М. Лежава). Но он просуществовал недолго и был упразднен декретом ВЦИК и СНК РСФСР в марте 1923 г. Вместо него учреждается Главный Концессионный Комитет (далее - ГКК)   при СНК РСФСР, по декрету от 21 августа 1923 г. преобразованный в ГКК при СНК  СССР[xix]. Именно в его ведении находились все концессионные вопросы; ему подчинялась разветвленная система концессионных органов. Структура аппарата Главконцескома не была постоянной, она подвергалась определенной эволюции. В разное время в ней существовали отделы проведения договоров, наблюдения, экономического с информационным подотделом, юридического, управления делами, а также канцелярии и комендатуры. ГКК подчинялась сеть местных органов в виде концессионных комитетов союзных республик, а также концессионных комиссий при союзных и республиканских наркоматах. Главконцесском осуществлял руководство концессионными комитетами за рубежом: в Германии, Англии, Франции, Италии, Японии и Швеции, - которые возникли в разное время.

Политическое содержание концессионной проблемы отразилось в существовании специального партийного контроля, в том числе со стороны ЦК РКП(б), за деятельностью ГКК, выработкой не только общих принципов концессионной политики, но и условий подписания конкретных договоров, а также их последующей реализации. Сначала по линии ЦК РКП(б) Главконцесском курировал И.В. Сталин. Это обстоятельство само по себе примечательно. Оно в полной мере свидетельствует о том, какое внимание ЦК партии уделял проблемам использования иностранного капитала, зарубежных специалистов и роли Генерального секретаря в выработке общей экономической и кадровой политики в этой сфере.  Как секретарь ЦК, Сталин ежемесячно получал отчеты о работе ГКК. Через аппарат секретариата ЦК проходили все кадровые перестановки. Более того, ЦК РКП(б) утверждал состав правлений смешанных акционерных обществ, а Учраспред рассматривал присланные ему анкеты, характеристики и другие материалы, касающиеся работников Главконцесскома и смешанных обществ. Сюда же поступали сведения о каждом концессионном предприятии. Все эти материалы утверждались в Оргбюро ЦК РКП(б).

Формально заключение всех концессионных договоров относилось к компетенции СНК СССР. Общие условия деятельности в СССР иностранного капитала регулировались внутренним советским законодательством, а также специальными законами и нормативными актами о концессиях и заключенными международными соглашениями, поскольку они определяли права и обязанности иностранных физических и юридических лиц в СССР. Конкретные условия оговаривались в двусторонних концессионных договорах, уставах смешанных акционерных обществ и соглашениях о технической помощи. Фактически все это находилось не просто под контролем, а в ведении высших государственных органов, что отразилось в  документации указанных выше фондов.

Как уже было отмечено, наиболее успешно концессии развивались  на протяжении 1922 – 1927 гг. Об этом свидетельствует перечень договоров, заключенных в период 1921 - 1928 гг. Из общего числа 106 договоров больше 80 приходится на 1922 - 1927 гг. В обрабатывающей промышленности были заключены следующие концессионные договоры: Германия – «Юнкерс», «Бергер и Вирт», «Лео-Дрезден», «Брюк», «Шток», «Ландман», «Блох и Гинзбург» (Целлугал), «Берсоль»; Англия – «Лопато и С-ья», «Московский индустриальный синдикат»(МИС); США – «Хаммер», «Рагаз», «РАИК»; Франция – «СИМП», «Совметр»; Австрия – «Тифенбахер Кноппфабрик», «Бернгард Альтман» (ОСТ), «Жесть-Вестен»; Швеция – «СКФ», «Газоаккумулятор» (АГА), «АСЕА»; Дания - «Винтер и Скоу-Кельдсен»; Финляндия - «Альфтан»; Польша – «Раабе», «Ян Серковский», «Новик и С-ья», «Ченстоховская фабрика», «Освальд Триллинг»; Латвия – «Э.Шульман», «Л.М. Рейсер»; Литва – «Борунский»; Эстония – «Окман». Договоры заключены в период 1923 – 1927 гг.

В горнодобывающей промышленности: Германия – «Штольценберг – наместники Яковлева»; Англия – «Русский Грумант», «Тетюхе Майнинг Корпорейшн», «Аян Корпорейшн Лтд», «Приамурское горнопромышленное акционерное общество», «Лена – Голдфилдс»; США – «Аламерико», «Смит», «Барнсдальская корпорация», «Дж. С. Винт», «Синклер», «Гарриман», «Американская алюминиевая компания», «Белуха», «Азиатский Рудный Трест», «Кузбасс – АИК»; Норвегия – «Ф. Сторен», «Хольтер и Борген»; Италия-Бельгия – «Итало-бельгийское горнопромышленное общество»; Финляндия – «Койвисто»; Япония – «Йотара Танака», «Кита Карафуто Секию Кабусики Кайша», «Кита Карафуто Коогио Кабусики Кайша», «Сакай Кумиай», «Цукахара Кумуай», «Шова Кинко Кабусики Кайша». Договоры заключены в период 1921 – 1927 гг.

В сфере торговли: Германия – «Русстранзит», «Руссгерторг», «Рубен и Биллефельд», «Эгеэкспорт» (Зейферт), «Востваг», «А.А. Реш», «Деруметалл»; Англия – «РАСО» (Русско-английское сырьевое общество); США – «Стандарт Ойл»; Австрия – «Руссавсторг», «РАТАО» (Русско-австрийское торгово-промышленное акционерное общество); Турция – «Руссотюрк» (Русско-турецкое  экспортно-импортное общество); Персия (Иран) – «Руссперссахар», «Шарк», «Персазнефть» (Русско-персидское товарищество), «Персшелк», «Персхлопок» (Советско-персидское хлопковое акционерное общество); Польша – «Совпольторг» (Советско-польское торговое акционерное общество), «Дава-Бритополь», «Русспольторг»; Китай – «Эгершельдская хлебная транзитная биржа». Договоры заключены в период 1922 – 1926 гг.

В сельском хозяйстве: Германия – «Крупп-Маныч» (29,2 тыс. десятин), «Друаг» (25 тыс. десятин), «Друзаг» (21,4 тыс. десятин); Норвегия - «Миссия проф. Нансена»(5,75 тыс.десятин); США – «Прикумское Русско-американское сельскохозяйственное товарищество» (5,7 тыс. десятин); Голландия – «Голландия-Украина» (1,2 тыс. десятин). Договоры заключены в период 1922 - 1925 гг.

На рыбных и зверобойных промыслах: Германия – «Промысловый хозяйственный союз германских рыбопромышленников в Бремене»; Норвегия – «Винге», «Аалезундский союз судоходства», «Вега-Христенсен»; Япония – «Ничиро Гиогио Кабусики Кайша», «Ясимо Хачиро», «Хатакеяма Гомейкайша», «Мацуда Сиокай». Договоры заключены в период 1923 – 1928 гг.

В лесном хозяйстве: Англия – «Двинолес», «Руссанглолес»; Голландия – «Руссголландолес»; Норвегия – «Русснорвеголес»; Германия – «Мологолес»; Финляндия – «Репола-Вууд»; Япония  - «Рорио Рингио Кумиай». Договоры заключены в период 1923 - 1927 гг.

В сфере строительства: Германия – «Руссгерстрой» и «Альтебауаг»; Франция – «Жульен Вейлер»; Англия  - «МИС». Договоры заключены в период 1925 - 1928 гг.

В области связи: Дания – Большое Северное телеграфное общество («БСТО»); Англия – «Индо-европейское телеграфное общество». Первый договор заключен в 1921 г., второй – в 1922 г.

В сфере транспорта: Германия – «Дерутра», «Дерулюфт» и «Юнкерс – Укрвоздухпуть»; Канада-США – «Русскапа» (Русско-канадско-американское пассажирское агентство); Англия – «Океанское бюро путешествий». Договоры заключены в период 1921 – 1923 гг.

Следует отметить,  что в 1921 - 1927 гг. концессии были заключены практически во всех сферах народного хозяйства, однако численно преобладали в системе промышленного производства, на долю которого приходилось в общей сложности 64 договора, или 60,4 % всех  концессионных соглашений. Значительной была доля концессий в сфере торговли - 21 договор (20 %).

Нельзя не подчеркнуть и такое важное обстоятельство, как приобретение концессий представителями самых различных стран. Их можно разделить на несколько групп. К первой группе относились высокоразвитые в промышленном отношении европейские страны (Германия, Англия, Франция, Голландия) и США, заключившие 60 концессионных договоров. Ко второй - 5 других европейских стран (Австрия, Норвегия, Дания, Италия, Бельгия) и Канада, получившие 19 концессий и одну совместную. Третья группа представлена странами, возникшими на развалинах Российской империи: Польша, Финляндия, Латвия, Литва, Эстония, - заключившие 15 концессионных договоров. На долю четвертой группы, в которую вошли восточные соседи России (Китай, Персия, Япония, Турция), приходился 21 договор.

По сравнению с дореволюционным периодом в распределении иностранных капиталов по стране наблюдались существенные изменения. В экономике царской России большой удельный вес занимали французский и бельгийский капиталы. В концессиях Советской России бельгийский капитал практически не представлен, за исключением одной совместной концессии с Италией, а доля французского была крайне мала - всего 1 %. Это объяснялось, с одной стороны, нежеланием предпринимателей этих государств, понесших большие убытки, сотрудничать с советской властью, а с другой стороны, ухудшением финансового положения этих стран после Первой мировой войны.

Бесспорным лидером в указанный период по числу концессий была Германия, которая имела 24 концессионных договора (22,6 % от общего числа) во всех сферах экономики, кроме связи. Этому способствовало военное сотрудничество СССР с Германией после заключения Рапалльского договора. В рамках данного сотрудничества были выданы концессии фирме «Юнкерс» для развития производства на двух авиационных заводах, осуществлялось строительство заводов по производству ядовитых газов, артиллерийских снарядов и подводных лодок. За Германией следовали США (16 соглашений, в т.ч. одно совместно с Канадой) и Англия, имевшая 12 концессий. Из числа бывших российских территорий выделялась Польша, заключившая 8 концессионных договоров, а среди восточных стран - Япония, на долю которой приходилось 14 концессий.

Развитию концессионной практики в СССР в 1920-е гг. с политической точки зрения мешало непризнание западными странами Советской России, а также нерешенность вопроса о дореволюционных долгах и национализированной иностранной собственности. Эти вопросы стали камнем преткновения на международных конференциях в Генуе и Гааге. На экономической конференции в Гааге советская делегация предложила участникам форума список из 185 концессионных объектов, по которым Москва выражала готовность вести конкретные переговоры с иностранными компаниями. Правительство РСФСР с самого начала пыталось связать дипломатическое признание со сдачей крупных концессий. Перед Генуэзской и Гаагской конференциями концессионные учреждения рассматривали дела, в которых вопрос стоял следующим образом: необходима ли спешность заключения той или иной концессии с политической точки зрения. Резолюции, принятые в Гааге, по существу, означали концессионный бойкот со стороны европейских стран. Западным правительствам запрещалось поддерживать своих подданных в их попытках приобрести в России имущество, ранее принадлежавшее иностранным гражданам. В основных странах-инвесторах создавались объединения бывших владельцев собственности в России, которые внимательно следили за выполнением резолюции Гаагской конференции, что повлияло на развитие концессионного дела.

Однако, несмотря на все препятствия с конца 1921 г. число концессионных предложений начало быстро возрастать и на исходе 1922 г. достигло 338; за 1923 г. поступило 607 предложений. Однако уже в 1924 г. начинается сокращение предложений: в 1924 г. – 311, а до октября 1925 г. было получено всего 199 предложений. Всего за пять лет (1921-1925 гг.) СССР получил от иностранных предпринимателей 1455 предложений. Процент же заключенных договоров по отношению к общему числу поступающих предложений был весьма незначителен, хотя имел положительную динамику. Он составлял в 1921 – 1922 гг. – 5,4 %, в 1923 г. – 7,3 %, в 1924 г. – 8,3 %[xx]. В 1923 г. возникло большое число смешанных обществ в торговле, на транспорте и в связи, появился ряд крупных концессий в горной и обрабатывающих отраслях промышленности. Всего на территории СССР было 43 концессии, из них  в торговле – 10, в обрабатывающей промышленности – 7, в сельском хозяйстве – 7, на транспорте – 7[xxi].

В рамках второго периода можно выделить некоторые  рубежи, когда предпринимались дополнительные меры к привлечению иностранного капитала, в том числе и в связи с изменениями во внешнеполитическом положении страны и с внутренними проблемами экономического характера. Одним из таких рубежей стал 1925 г.

Установление дипломатический отношений со странами Запада в 1924-1925 гг., а также заключение ряда двусторонних экономических соглашений создали определенную договорно-правовую базу экономического сотрудничества СССР с европейскими государствами. 1924/25 хозяйственный год явился годом налаживания мировых хозяйственных связей. Это поставило перед Советским правительством ряд новых задач в области привлечения иностранных инвестиций. Прежде всего, пересматривались методы ведения концессионных переговоров, и ускорялось  прохождение предложений через определенные инстанции. Кроме уже существовавших концессионных комиссий в Лондоне и Берлине, с восстановлением  дипломатических отношений были учреждены комиссии в Риме, Токио, Париже.

Необходимость привлечения иностранного капитала в отечественную промышленность заставила советские хозяйственные органы приступить к изучению специальных условий деятельности концессий в основных отраслях народного хозяйства и составлению плана концессионных  объектов в соответствии с ближайшими хозяйственными перспективами. Осуществлялась увязка перспективных планов отдельных отраслей с концессионной практикой. Для этой цели при ВСНХ был создан отдел подготовки договоров, на который возлагались разработка и  последующая корректировка концессионного плана в соответствии с изменениями мировой и внутренней хозяйственной конъюнктуры. В это же время осуществляются определенные меры для исправления недостатков и ошибок концессионной практики, связанных с тем противодействием, которое концессионная политика испытывала непосредственно в Советском Союзе. Одной из причин, обусловивших слабое развитие и быстрое свертывание концессионных предприятий,  явились и некоторые ошибки, допускавшиеся концессионными и другими советскими органами в отношении иностранных концессий, а также факты извращения концессионной политики Советского государства на местах. К ним относятся попытки административными мерами регулировать торговую деятельность концессий, случаи задержек переводов их прибылей за границу и выдачи  лицензий на закупку импортного сырья, факты бюрократизма при рассмотрении просьб и предложений концессионеров, случаи неприязненного и недоверчивого отношения к отдельным иностранным предпринимателям и специалистам со стороны местных органов.

Массу сложностей в концессионной практике создавала слабость советской национальной валюты – червонца. Поэтому все расчеты с концессионерами велись в иностранной валюте. Советское правительство установило сложный порядок вывоза валютных прибылей, импорта сырья и оборудования. Операции осуществлялись на основе подаваемых годовых, а в некоторых случаях месячных и разовых заявок, обоснованных различными документами. В случае необходимости СНК СССР урезал валютные расходы концессионеров.

Кредитование иностранных предпринимателей сосредотачивалось в Госбанке, а смешанных торговых обществ – во Внешторгбанке. Решения об открытии кредита принимались в виде постановлений правлений этих банков, причем Внешторгбанк обязывался предварительно согласовывать вопрос о кредитовании концессионера с Наркомфином. Весь инвестированный капитал должен был поступать из-за границы.

Советское государство свободно маневрировало ценами, кредитом, сырьевыми запасами, тогда как концессионеры являлись лишь объектами этих маневров.

 В 1925 г. была сформирована комиссия Политбюро по концессиям, которая в своей заключительной записке, сформулировала ряд предложений по увеличению эффективности концессионной практики, совершенствованию деятельности Главконцесскома. Комиссия дала следующую оценку итогов деятельности концессий: «Концессионная политика советского государства при ее объявлении и в первое время после этого сыграла значительную положительную роль в наших международных отношениях. Концессионная практика, однако, не дала сколько-нибудь значительных результатов в деле развития производительных сил страны и вместе с тем не приносит еще советскому государству таких доходов, которые бы имели существенно важное значение для государственного бюджета.» В то же время комиссия отметила, что  «в отдельных отраслях промышленности концессионные предприятия все же играют заметную роль». По данным комиссии, к рассматриваемому моменту действовало 66 концессий, в т.ч. 14 в обрабатывающей промышленности, 8  - в горной, 6 - в лесной. Кроме того, было 7 земледельческих концессий, 19 - торговых и 12 - прочих. В советскую экономику вложено было к этому времени около 32 млн. руб. иностранного капитала против 56 млн. руб. планировавшихся. Доход государства за истекший операционный год от действий концессий составил около 14 млн. руб., главным образом, за счет смешанных торговых обществ (9-10 млн. руб.).

Среди причин «малой успешности» концессионной практики  комиссия отмечала, прежде всего, чрезмерную осторожность со стороны советских органов при заключении концессионных договоров, преувеличенность «требований, несоразмеримых с возможностями в концессионных предприятиях», длительность ведения концессионных переговоров, недоверчивое, придирчивое, даже враждебное отношение местных органов к концессионным предприятиям. Комиссия, учитывая необходимость ускоренного развития советской промышленности, особенно тяжелой индустрии, предлагала активизировать концессионную политику. С этой целью необходимо было ликвидировать отмеченные недостатки: вести разъяснительную работу с целью обеспечения нормальной деятельности концессионных предприятий, добиться сокращения сроков переговоров, усилить состав Главконцесскома за счет постоянно работающих сотрудников. ГКК поручалось всесторонне изучать хозяйственную практику концессий и состояние мирового хозяйства для более взвешенного решения вопросов о выдаче тех или иных концессий.[xxii]

Основные положения этого документа были утверждены на заседании Политбюро от 18 июня 1925 г., а затем проведены в советском порядке и приняты в виде «Постановления Совета Народных Комиссаров СССР об образовании в составе Главного концессионного комитета Постоянной комиссии по наблюдению за выполнением концессионных договоров».  В этом документе, прежде всего, отмечалось, что Постоянная комиссия создается  «в связи с увеличением количества созданных концессий и развертыванием работ концессионных предприятий, в целях учета   хозяйственной  практики концессий и наблюдения за осуществлением концессионных договоров, а также устранением препятствий могущих тормозить нормальную работу концессионных предприятий». Помимо этого, в обязанности  комиссии входили наблюдение и контроль за деятельностью как иностранных предпринимателей, так  и союзных и республиканских организаций[xxiii].

В этот период в правительстве концессионную политику достаточно последовательно отстаивал, кроме наркома внешней торговли Л.Б. Красина, председатель СНК А.И. Рыков. Изменив свою прежнюю критическую позицию, заметную активность в деле включения Советского Союза в международную интеграцию стал проявлять Л.Д. Троцкий, занимавший в 1925 – 1927 гг. пост председателя Главконцесскома.

В мае 1926 г. СНК СССР принял постановление «О льготных условиях допущения иностранного капитала к производству строительных работ на территории СССР». Строительные концессии уравнивались с государственными организациями по распределению подрядов на сооружение жилищ, фабричных зданий и других промышленных объектов, а также по налоговому обложению[xxiv].

В августе 1925 г. Госплану поручили разработать план концессионных объектов, чтобы увязать его с общесоюзными планами. Эта линия сохраняется в течение всего периода разработки  первой пятилетки.

Начиная с середины 1920-х гг. предложений от соискателей поступало меньше, но они были более серьезными, а условия, выдвигаемые ими, более приемлемыми. Это послужило причиной того, что уже с 1924/25 гг. к концессионным договорам выдвигаются более обоснованные экономические требования. При определении срока действия договора учитывалось время амортизации основного капитала концессии при условии ее достаточной рентабельности. Правительство было заинтересовано в рациональном использовании предоставляемой в пользование концессионера государственной собственности. В каждом отдельном договоре обязательно предусматривалось выполнение минимума производственной программы. Кроме того, концессионные предприятия стали рассматриваться как часть планово-организованного крупного хозяйства, поэтому СНК требовал от соответствующих хозяйственных организаций при установлении плана производства и распределения товаров принимать в расчет и деятельность концессионных предприятий.

Политика Советского государства в области концессий привела к изменению самого характера концессионных предложений. Если в предыдущие годы они имели преимущественно характер разведки, зондирования и зачастую ставили своей целью восстановить прежние права на национализированные предприятия, то в 1924/25 гг. соискатели концессий претендовали не на торговые предприятия, как раньше, а на производственные, требующие крупных  вложений капитала на дооборудование предприятий новой техникой, на строительство  отдельных цехов. Но и в 1924/25 гг., и в последующие годы не все предложения, поступавшие от иностранных фирм и отдельных граждан, удовлетворялись. Правительственные организации отбирали предложения и предоставляли концессии только тем фирмам или лицам, которые имели прочное финансовое положение. Так, за 1921 – 1925 гг. от английских соискателей в Главный Концессионный Комитет поступило 252 предложения на получение концессий и оказание технической помощи, а было принято только 29. Движение английских предложений на соискание концессий  отражало и развитие международных событий, в чем очень ярко проявился политический аспект концессионной проблемы, как ее понимали и советское государство, и западные державы. Кривая предложений английских соискателей пошла вниз с осложнением дипломатических отношений с Англией (1927 г.) и возросла, как только отношения нормализовались. Если к общему числу концессионных предложений, поступивших  в 1927/28 гг.,  принятые английские предложения составили 3,3 %,  то в 1928/29 гг. – 8,2 %[xxv]. Недостаточно прочное финансовое положение большинства фирм приводило к их досрочной ликвидации. Так,  из 22 концессий, прекративших свою деятельность в 1924 – 1928 гг., только 9 ликвидированы по истечении сроков, предусмотренных концессионными договорами, остальные 13 ликвидированы из-за невыполнения предпринимателями принятых на себя обязательств.

В 1926 г. количество действующих концессий и смешанных обществ достигло 101. В обрабатывающей промышленности число концессий возросло до 29, в торговле после ликвидации двух договоров осталось 21, в горной промышленности прибавилось 4 новых концессионных предприятия. Первое место в 1926 г. оставалось за Германией, которой на этот момент принадлежало 28 концессий. Второе место по количеству концессий прочно удерживала Англия – 15 концессий; третье занимали США – 8, из них 5 в горнодобывающей промышленности; затем шла Япония – 5 концессий в горной промышленности.

На 1 октября 1926 г. по 17 концессиям, действующим в различных отраслях обрабатывающей промышленности, было вложено 7,363 млн. руб. в основной капитал и 7,197 млн. руб. в оборотный капитал. Валовая продукция составила 23,685 млн. руб. Деятельность концессий была успешной, в результате чего в доход казны поступило в виде налогов и сборов 2,292 млн. руб.[xxvi] В горной промышленности действовало 18 концессий, по которым предусматривались вложения в основной капитал на сумму 50 млн. руб.[xxvii] В торговле в 1926 г. развернули экспортно-импортные операции 15 смешанных обществ с капиталом 8,865 млн. руб. В среднем за три года деятельности удельный вес смешанных обществ в импорте СССР составил – 2,6 %, в экспорте – 3,7 %[xxviii].

В 1927 г. общее количество концессий и смешанных обществ оставалось прежним, но в распределении их между странами произошли некоторые изменения. Количество концессий с участием американского капитала увеличилось до 9, с германским капиталом уменьшилось до 19, с английским – до 9. Япония получила 8 концессий, из них 6 в горной промышленности. Общая сумма иностранных инвестиций в промышленность и торговлю СССР за 1926/27 г. составила 62,5 млн. руб. Из этой суммы на Англию приходилось 14,625 млн. руб. (28 %), на США – 12, 272 млн. руб. (23,6 %), на Германию – 7,096 млн. руб. (13,5 %), на Швецию – 6,466 млн. руб. (12,5 %). Остальные 22,4 % вложенного капитала распределялись между 13 странами: от 3,3 млн. руб., вложенных Польшей, до 70 тыс. руб. – итальянскими фирмами[xxix]. 

Следует иметь в виду, что роль отдельных стран в количестве выданных им концессий и в инвестированных капиталах не совпадали. Это, в частности, относится к Германии. Еще в 1924 г. Л.Б. Красин в речи на ХIII съезде РКП(б) заметил, что значение Германии в области концессий не особенно велико потому, что она «не обладает свободными наличными капиталами и не может при теперешнем катастрофическом состоянии и неурегулированности вопроса о репарациях вести серьезной и смелой концессионной политики»[xxx].

Для общей оценки значения концессий необходимо представить их место в общей структуре советской экономики. В период наибольшего развития концессионных предприятий оно выглядело таким образом (см. таблицу 1).

Таблица 1. Соотношение форм собственности в экономике СССР в 1926/27 г.[xxxi]

Основная доля в числе действующих предприятий приходилась на государственные и кооперативные и составляла 87,1 %. В то время как доля  частных была 12,4 %, а концессий – всего 0,5 %. Если учесть действующие концессии на 1 октября 1927 г. во всех отраслях промышленности, в сельском хозяйстве, в связи, на транспорте, смешанные общества в торговле и лесной промышленности, а также количество арендованных предприятий – 1052, то удельный вес частнокапиталистического сектора составил 9 %. Господствующее положение обобществленного сектора проявлялось и по другим позициям: по количеству рабочих на предприятиях (98,2 %) и по объему выпускаемой продукции (97,8 %). С этой точки зрения доля концессионного сектора была ничтожной - 0,7 % по числу занятых рабочих и 0,4 % по объему выпущенной продукции. Последний показатель так распределялся на 1 октября 1927 г. в отраслевой структуре: валовая продукция горных концессий составила 32,949 млн. руб. (47,4 %), концессий в обрабатывающей промышленности - 28,0 млн. руб. (40,2 %), лесных - 8,660 млн. руб. (12,4 %), т.е. всего было произведено продукции на 69,609 млн. руб.[xxxii] Вместе с арендованными предприятиями, производство которых составило на конец 1927 г. 196,394 млн. руб., концессионные дали стране продукции на 266,003 млн. руб., или 2,2 % к общему объему произведенной продукции.

Таким образом, в условиях новой экономической политики советская народнохозяйственная структура отличалась достаточной сложностью. Несмотря на своеобразие смешанной экономики, народное хозяйство СССР представляло собой единый организм: все секторы связывались между собой товарно-денежными отношениями и занимали в нем определенное место.

На исходе второго этапа концессионной политики, в условиях существенной корректировки НЭПа был принят ряд новых документов с целью активизировать дополнительный приток иностранных инвестиций, что было вызвано развитием в СССР курса на индустриализацию. В июле 1928 г. СНК принимает «Основные положения по привлечению иностранного капитала в народное хозяйство СССР»[xxxiii] и утверждает разработанный Госпланом ориентировочный план концессионных объектов. В июле 1928 г. Совнарком, заслушав доклад Главконцесскома, принял постановление об активизации концессионной политики и наметил ряд мероприятий, способствующих ей. Госплан обязывался разработать перспективный план концессий, увязанный с общим пятилетним планом развития народного хозяйства. Вопрос об активизации концессионной деятельности был поднят в связи с тем, что индустриализация требовала привлечения огромного количества денежных средств.

Постановление СНК СССР об активизации концессионной политики и опубликование 11 октября 1928 г. плана предлагаемых к сдаче объектов по разным отраслям промышленности вызвали повышенный интерес к советским концессиям[xxxiv]. Только за семь месяцев (октябрь 1928 г. – апрель 1929 г.) в Главный Концессионный Комитет поступило 125 предложений от соискателей концессий, в то время как за весь предыдущий год их было всего 152. За 1927/28 гг. собственные средства, вложенные в экономику страны, составили 4,5 млрд. руб., весь же концессионный капитал равнялся 45 млн. руб. Пятилетний план развития народного хозяйства определил сумму собственных капитальных вложений в 20 млрд. руб. Предполагалось, что если даже приток иностранных инвестиций достигнет дореволюционных размеров (80 млн. руб. в год), то за пять лет он составит всего 400 млн. руб., то есть 2 % собственных капитальных вложений[xxxv]. Вместе с тем активизация концессионной политики в 1928/29 гг. имела свои специфические особенности.

Предоставление концессий в 1921 – 1926 гг. проходило без какого-либо плана. В концессии сдавались те объекты, которые были разрешены правительством, но конкретные предложения исходили от зарубежных предпринимателей. Инициатива со стороны государства в предложении концессионных объектов проявлялась незначительно. Этим объяснялось, что концессии в своем большинстве предоставлялись в обрабатывающей промышленности и в торговле, где число возможных объектов было достаточно значительным.

Между тем для дальнейшего экономического развития СССР на первом этапе большее значение имело восстановление производства и его рост в отраслях добывающей промышленности. В 1928 г. в качестве объектов концессий намечались отрасли народного хозяйства, где предполагалось ускорить темпы развития с помощью иностранных инвестиций.

Концессионным планом предусматривалось выполнение следующих задач: 1) привлечение иностранного капитала в те отрасли промышленности, где никаких вложений капитала еще нет и Советское государство в скором времени их сделать не сможет; 2) привлечение иностранного капитала для восстановления, обновления и преобразования основных фондов на существующих государственных предприятиях и 3) создание планомерно проводимой конкуренции между частнокапиталистическими и советскими предприятиями для улучшения качества государственной продукции и снижения ее собственности.

Привлечение иностранных инвестиций в условиях начавшейся индустриализации предполагало высвободить собственные средства из ряда отраслей и направить их на самые неотложные нужды. Соискатели стремились получить концессии преимущественно в промышленных центрах. Экономическая ситуация требовала создания промышленности там, где ее еще не было, или она была слабо развита. Для СССР особый интерес представляли те концессии, которые приводили к экономическому подъему малонаселенные районы, богатые полезными ископаемыми[xxxvi].

Действующие объекты намечались к сдаче в концессии только в том случае, если они нуждались в большом вложении средств и в техническом переоборудовании. Большое значение придавалось концессионным предприятиям в горной и топливной промышленности. В первую очередь намечались концессии на разведку, разработку и добычу цветных металлов. В обрабатывающей промышленности объектами концессий планировались предприятия большого размера, требующие крупных затрат не только на их сооружение и оборудование, но и на предварительные сложные и длительные изыскания. Первое место среди отраслей занимала металлопромышленность. Особое значение придавалось производству алюминия, которого в стране почти не было. Весь необходимый алюминий ввозился из-за границы и применялся в крайне незначительных количествах. Темпы развития авиа- и автостроения, выгодность перехода в электроэнергетике с медных проводов на алюминиевые вели к значительному повышению потребности в алюминии. Изготовление алюминиевых изделий представляло большой интерес для оборонной промышленности. С этой целью был предложен ряд концессионных объектов для сооружения алюминиевых заводов.

Концессии намечались также в строительстве электростанций. Привлечение иностранного капитала мыслилось как подрядно-кредитная концессия (без последующей эксплуатации), так и с последующей эксплуатацией этих объектов концессионерами. В качестве объектов фигурировали лишь те, где требовались крупные капиталовложения, в частности, гидроэлектростанции: Свирская  на 80 тыс. квт, Челябинская на 60 тыс. квт, Рионская на 30 тыс. квт и другие. Намечались концессионные объекты и на транспорте, в сельском хозяйстве, в жилищном и коммунальном строительстве.

Активизация усилий советского государства по привлечению иностранного капитала ожидаемых результатов не дала. Несмотря на увеличение числа предложений иностранных фирм, количество действующих концессий оставалось прежним. В предложениях, поступающих в Главный Концессионный Комитет от иностранных предпринимателей, выдвигались либо неприемлемые условия, либо соискатели концессий не представляли солидных фирм с прочным финансовым положением. Индустриализация страны продолжала проводиться путем изыскания внутренних ресурсов, за счет собственных накоплений, без существенных инвестиций из-за границы. Начиная с 1928 г. количество концессий в стране не увеличилось. На 1 октября 1928 г. действовало 110 концессий и смешанных обществ, в 1929 г. их насчитывалось 104. Шесть концессий закончили свою деятельность в связи с окончанием сроков договора. Из сопоставления данных о действующих концессиях видно, что 1929 г. не дал значительного развития концессионной деятельности иностранного капитала в СССР. В последующие годы количество концессий сокращалось: на 20 октября 1933 г. их насчитывалось всего лишь 26, на 1 декабря 1935 г. – 8, из них 2 – транспортные, 4 – в промышленности, 1 – в коммунальном хозяйстве и 1 – рыбо-краболовная концессия.

Помимо концессий и участия в смешанных обществах, иностранный капитал привлекался в страну в виде так называемой технической помощи. Отдельные государственные предприятия заключали договор с зарубежными фирмами о технической помощи в организации и оборудовании производства. Техническая помощь, как правило, охватывала проектирование завода, консультацию при строительстве заводских корпусов и всех вспомогательных зданий, выбор оборудования, руководство монтажными работами и пуском завода, а также отрегулирование производства. В обязанности фирмы входила передача всех применяемых ею на собственных заводах патентов, методов и секретов, относящихся к производству договорных изделий, обучение персонала. По существу техническая помощь напоминала концессию, но предприниматель не получал права эксплуатации объекта.

В первые годы новой экономической политики договоров о техническом содействии заключалось очень мало: в 1923 г. – 1, в 1925 г. – 3, в 1926 г. – 10. Общая валютная стоимость всей технической помощи в 1926/27 г. составила 2,165 млн. руб., из них 0,459 млн. руб. приходилось на оплату патентов и чертежей, почти 0,205 млн. руб. –  на оплату монтажников по установке оборудования и 1,445 млн. руб. – на оплату договоров о технической помощи[xxxvii]. В 1927/28 г. платежи по технической помощи исчислялись в 6 млн. руб. Сумма незначительная, если иметь в виду, что расходы советского государства на развитие промышленности составляли десятки миллиардов рублей.

В дальнейшем происходило увеличение договоров о технической помощи. В 1929 г. государственными организациями было заключено 50 договоров с иностранными фирмами. Большинство их приходилось: на металлическую промышленность – 13, химическую – 12, электротехническую - 11. Из всего количества договоров 22 были заключены с германскими фирмами, 13 – с американскими, 6 – с французскими. По отраслям народного хозяйства и иностранным государствам договоры о технической помощи распределялись следующим образом (см. таблицу 2)[xxxviii].

Таблица  2. Распределение договоров о технической помощи.

*Примечание: I - химическая, II - металлическая, III - электротехническая, IV - текстильная, V -лесобумажная, VI - сельскохозяйственное машиностроение, VII - горная,  VIII - прочие.

За весь период 1923 – 1929 гг. техническая помощь привлекалась исключительно для промышленных предприятий. Из 50 заключенных договоров 48 приходилось на различные отрасли промышленности.

В договорах о технической помощи определялись роль иностранных специалистов и степень их участия в строительстве объектов, сроки представления проектных расчетов и технической документации. Совместная работа специалистов разных стран открывала широкие возможности для осуществления технического прогресса в СССР. С помощью импортного оборудования, поставленного по договорам о техническом содействии, были построены Горьковский автомобильный завод, Днепрогэс, Государственный подшипниковый завод и др. По состоянию на 1 октября 1929 г. 56 % всей суммы валютных платежей приходилось на поставку оборудования для Днепростроя, затем следовали металлопромышленность, горная и лесобумажная промышленность.

Договоры о технической помощи и привлечение иностранных фирм к организации некоторых производств дали возможность использовать зарубежный опыт и технологии, перенять ряд методов в организации производства, учиться правильному применению техники, ведению производственного процесса. Индустриализация страны не могла проходить успешно без технически подготовленных кадров, овладения промышленным опытом наиболее развитых стран Запада. Советские инженеры и хозяйственники направлялись в Германию, США и другие страны, где изучали на заводах производственные процессы, знакомились с новой техникой, проходили стажировку. Только в течение 1927/28 г. США посетили 75 советских технических групп, в которые входило 203 человек. Каждая из них находилась в Америке около трех месяцев. По возращении в СССР советские специалисты применяли полученные знания и опыт в работе на предприятиях и стройках.

Как было отмечено выше, в течение 1928 г. советским правительством были принятые некоторые меры для развития концессий. Попытки оживления концессионной деятельности имели своей целью найти дополнительные источники для практического осуществления программы индустриализации страны. Однако эти надежды не оправдались. Превращение государственного сектора в народном хозяйстве в безраздельно господствующий привело к сокращению концессионных предприятий. Стремление Советского Союза к экономической самостоятельности, промышленной независимости усилило отток иностранной технической помощи.

Ликвидация концессионного сектора в народном хозяйстве СССР началась на рубеже 1920-30-х гг. Принятие соответствующих решений Советским правительством не носило спонтанного характера, а было, очевидно, обусловлено выводами аналитических материалов, созданных в системе государственных органов, призванных осуществлять контроль за деятельностью концессионных учреждений. Примером подобного документа является докладная записка Экономического управления ОГПУ (ЭУ ОГПУ) «Об аппарате концессионных органов». Работа органов государственной безопасности, наблюдавших за концессионной деятельностью в СССР, никогда не сводилась только к контролю. Неслучайно «Ф.Э. Дзержинский писал, что контроль за деятельностью концессионеров со стороны ОГПУ необходим, но одновременно должен быть и план содействия им в пределах договора. Без этого наблюдение на практике может превратиться в борьбу с концессиями». Документ ЭУ ОГПУ датируется публикаторами концом 1929 г. Текст записки состоит из 7 разделов: Положение концессионного дела в СССР в настоящее врем;  В области активизации концессионной политики; Неправильная установка в отношении к действующим концессиям; В области структуры; Волокита и бюрократизм; Характеристика аппарата[xxxix].

Авторы документа следующим образом характеризуют итог развития концессионной практики в СССР к концу 1920-х г.:

«1. Количество предложений мало-мальски солидных инофирм на соискание концессий, уменьшаясь из года в год, свелось к ничтожному минимуму. Аналогичное положение наблюдается и с заключением концессионных договоров.

Рассчитывать в ближайшее время на коренной перелом в этом вопросе нет никаких оснований.

2. Довольно быстро растет как количество предложений, так и количество заключенных договоров с крупными инофирмами на оказание ими техпомощи различным отраслям нашей промышленности.

3. Действующие чистые концессии по целому ряду причин, являясь в громадном большинстве своем нездоровыми в производственно-коммерческом отношении, а зачастую просто спекулятивно-рваческими, наносят хозяйству СССР значительный материальный ущерб, который с каждым годом становится все более ощутительным».

В записке основное внимание уделено раскрытию внутренних причин, прежде всего, субъективного порядка, которые привели к такому положению в концессионном деле. Среди них указаны следующие: чрезмерная осторожность советских учреждений при заключении концессионных договоров; вытекающие из договора условия не учитывали коммерческие интересы соискателей; длительность переговоров при выдаче концессий и при решении вопросов в ходе  последующей работы концессионных предприятий из-за сопротивления различных инстанций, с которыми нужно было согласовать условия, объекты концессий, их реализацию; недоверчивое, придирчивое, подчас даже враждебное отношение местных органов к концессионным предприятиям; наличие преувеличенных требований со стороны профсоюзов в вопросах зарплаты, начислений по коллективным договорам; и прочее.

Кроме того, в документе отмечено отсутствие «ясной перспективы в вопросе о дальнейшем направлении концессионной политики». «Главконцесском нередко не имеет своей твердой линии», поэтому «работа... идет самотеком». Невыработанность основных принципов и порядка заключения договоров о технической помощи приводят к несогласованным действиям ГКК и ВСНХ в этих вопросах. Составители записки констатировали слабую активность ГКК в выполнении постановления специальной правительственной комиссии о нецелесообразности существования некоторых концессий по обрабатывающей промышленности, в виду присущих им целого ряда «нездоровых отрицательных моментов». Между тем, длительность ведения различных переговоров, затяжной переписки ГКК с его учреждениями за рубежом в подобных случаях приводила к тому, что «за это время концессии устраняют поводы, дающие право правительству на досрочное расторжение договоров».

Большое внимание в записке уделено оценке структуры концессионных органов, в частности, отмечено наличие в ней параллельности деятельности отдельных подструктур и как следствие этого «распыленность ответственности». В связи с этим ЭУ ОГПУ предлагало сократить лишние звенья структуры (например, республиканские концессионные комитеты). Отмечая волокиту и бюрократизм, присущие советской концессионной практике, авторы записки видели ее причины в несовершенстве аппарата концессионных органов, который «в целом недостаточно квалифицирован и мало приспособлен для концессионной работы». Это, по их мнению, было обусловлено тем, что  «в рабочем аппарате концессионных органов почти нет коммунистов-хозяйственников и совершенно отсутствуют инженерно-технические силы», крайне незначительна и рабочая прослойка. Основные рекомендации ЭУ ОГПУ были направлены на упорядочение и реформирование системы советских концессионных органов, и распределение обязанностей между ними.  

Однако, очевидно, соединение целого ряда факторов и, прежде всего, незначительность инвестиционных вложений иностранного капитала в промышленность СССР при одновременной затрате усилий советской стороны на получение концессий и последующий контроль за их реализацией в условиях начавшейся масштабной индустриализации свидетельствовали о нецелесообразности продолжения прежней политики. 27 декабря 1930 г. СНК СССР принял резолюцию об аннулировании всех действующих концессий[xl], что можно считать началом третьего, постконцессионного периода. Правда, выполнение этого решения растянулось на десятилетие. Более того, полностью оно завершилось только к 1958 г., когда были ликвидированы последние концессии. В решении 1930 г. права Главконцесскома первоначально были ограничены информационными и консультативными функциями. Только 14 декабря 1937 г. было издано Постановление правительства «Об упразднении Главконцесскома при СНК СССР»[xli]. Контроль за оставшимися концессиями был возложен на НКВТ. В случае ликвидации концессионного предприятия Советское правительство выплачивало компенсацию в виде беспроцентной суммы, определенной третейским судом, что давало СССР преимущество, равноценное долгосрочным беспроцентным займам.

Подводя некоторые общие итоги концессионной политики советского государства, следует отметить, что концессии предоставлялись иностранному капиталу в тех отраслях промышленности, где государству своими силами было трудно восстановить производство, где требовались большие вложения капитала, новая техника, квалифицированные специалисты. Поэтому если принять всю концессионную промышленность 1926/27 гг. за 100 % , то наибольший удельный вес по отраслям  народного хозяйства приходился  на добывающую промышленность (48,5 %), деревообрабатывающую (20,2 %), металлообрабатывающую (10 %)[xlii]. По количеству концессионных объектов первое место принадлежало  немецкому капиталу, однако по  вложенному капиталу первое место занимала Англия, второе – США  и только третье – Германия. Объяснялось это тем, что Англия и США устремляли свои капиталы  в отрасли добывающей промышленности, требующие больших вложений капитала и на длительные сроки, а Германия большую часть капиталов направляла в отрасли  обрабатывающей  промышленности. По состоянию на 1 октября 1927 г. Англии принадлежало 7 концессий, инвестированный в них капитал  составлял 14,625 млн. руб.; США – 9 концессий с капиталом в 12,272 млн. руб., а Германии – 16 концессий с капиталом 7,096 млн. руб.[xliii]

К 1928 г. прибыли Советского государства от концессий составили около 100 млн. руб. В зависимости от размеров производства концессионные предприятия  делились на республиканские и местного значения. Доходы последних  целиком  направлялись на нужды местных бюджетов. Общее количество заключенных концессионных договоров с 1921 по 1927 г. достигло 172. Инвестиции иностранного капитала оценивались в 200 млн. руб., а норма прибыли на некоторых предприятиях (например, завод канцелярских принадлежностей А. Хаммера в Москве) составляла 148,6 % на вложенный капитал. При этом следует иметь в виду, что в практике концессионных предприятий инвестирование капитала осуществлялось и в виде товаров. Не располагая наличными деньгами, соискатель брал концессию на условиях выдачи ему лицензии на ввоз товаров в СССР, где он их реализовывал, как правило, на частном рынке и на вырученную прибыль приобретал необходимое ему сырье и рабочую силу[xliv]. В таком случае затраты падали фактически на советскую сторону.

Тем не менее, концессионная практика имела определенные экономические результаты. Концессии – это новые  высокооплачиваемые  рабочие  места  и подготовка квалифицированных  кадров,  современная зарубежная техника и передовая организация производства, пополнение  валютного  резерва страны, подпитка товарного рынка и первоочередное исполнение  правительственных заказов по себестоимости и др.

На протяжении всего периода 1920-х гг. советское государство отдавало предпочтение концессионным предприятиям, а не частным арендованным. Отечественному частному капиталу  сдавались в аренду небольшие по размерам предприятия местного значения, которые не были включены  в тресты и не намечались  к эксплуатации государственными организациями. Такой подход к аренде  предопределил и ее структуру.  В 1926-1927 гг. 45,2 % всей арендованной промышленности приходилось на отрасли пищевой промышленности, 19,4 % - на текстильную промышленность, 13,4 % - на металлообработку, 8,9 % - на кожевенную, на все остальные отрасли приходился незначительный процент[xlv]. Арендованных предприятий в промышленности было  значительно  больше, чем концессионных: в 1924-1925 гг. их насчитывалось  1052, а концессий  лишь 18. На арендованных  предприятиях  было занято  25 780 рабочих  и произведено продукции на 196,394 млн. червонных руб., а на концессиях было занято лишь 4260 рабочих и произведено продукции на 10,236 млн. червонных руб. Однако арендованные заведения существенно уступали по своим размерам концессионным. В среднем на одну  концессию приходилось 327,7 человека и 0,7874 млн. руб. продукции, а на одно  арендованное предприятие – 24,5 человека и 0,1866  млн. руб. продукции. Положение концессионных предприятий  было значительно легче, чем арендованных. Концессии располагали иностранными и советскими кредитами,  снабжались сырьем наряду с государственными предприятиями и сбывали большую часть продукции на организованном рынке, то есть государственным и кооперативным предприятиям. Арендованные же предприятия чаще всего получали кредиты и сырье через посредство обществ взаимного кредита и частного капитала.

Концессионный сектор обеспечивал свыше половины потребностей СССР в золоте и серебре, свинце и марганце, цветных металлах, а также значительную долю производства одежды и предметов туалета (22 %). Концессии, смешанные общества и арендованные предприятия привлекали твердую валюту, давали  определенный доход бюджету в виде долевых  отчислений от оборота, способствовали дополнительному насыщению  внутреннего рынка, сокращению  безработицы, улучшению платежного баланса.

Если иностранные капиталовложения оказались незначительными, то западное технологическое влияние было более существенным. Концессии являлись одним из путей перевода, «трансферта»,  новейших западных технологий, они позволили накопить опыт для последующего развития отечественной экономики,  а также сыграли важную роль в подготовке советских инженерно-технических кадров.

С самого начала постановки вопроса о привлечении иностранного капитала в экономику СССР в форме концессий он приобрел значительный внешнеполитический характер, став важным фактором в прорыве международной блокады Советского государства. В итоге,  можно сказать, СССР удалось решить поставленную задачу, заставить предпринимателей самых разных стран пойти на компромисс с советской властью и оказывать ей определенную экономическую поддержку, организуя деятельность концессионных предприятий, участвуя в смешанных обществах и заключая договора о технической помощи. Однако масштабы концессионной практики, включая все ее формы, и  особенно величина инвестированных иностранным капталом средств явно не соответствовала планировавшимся.

  Оставшийся нерешенным  в 1920-е гг. вопрос об аннулировании дореволюционных долгов и возврате национализированной иностранной собственности в России являлся серьезным препятствием для привлечения иностранного капитала. Советское правительство стремилось разбить  объединенный фронт бывших  собственников, заключая сепаратные сделки с отдельными компаниями: «Стандарт Ойл», «Ройал Датч» и другими. Однако крупнейшие западные банки – бывшие кредиторы России – не стали финансировать концессионные предприятия  в СССР. Промышленный же капитал, как правило, не обладал свободными средствами. Если мелкие концессионные предприятия не нуждались в значительных капиталовложениях, то крупные концессии терпели крах.

С самого начала на развитие концессионного дела воздействовали и конкретные события отношений СССР с зарубежными странами. Достаточно вспомнить «письмо Коминтерна», разрыв советско-английских отношений в 1927 г., кампанию против принудительного труда в Советском государстве и советского демпинга 1929-1930 гг. Все это не могло не сказаться на привлекательности Советского Союза как места вложения капиталов.

Мировая хозяйственная конъюнктура также препятствовала успеху советской концессионной политики. Европейские страны были обременены послевоенной реконструкцией и выплатой по американским займам. Германия к тому же  выплачивала репарационные долги, вследствие чего переживала катастрофическую инфляцию.

Окончательный удар по концессионной политике Советского государства нанесла обозначившаяся  к 1925 г. тенденция снижения  мировых цен и спроса на продукцию основных концессионных предприятий – лесных, горнодобывающих и золотопромышленных. Потеря рынков, на которых концессионеры получали валютную выручку, и общее расстройство мирового капиталистического хозяйства в годы «великой депрессии» подвели черту с международно-экономической  точки зрения под развитием концессионного дела в СССР.

Концессионная политика, связанная и обусловленная во многом возрождением в СССР в период НЭПа частнокапиталистической хозяйственной деятельности, стала важным системным признаком общего обновления экономической политики советского государства.

Следует отметить, что сама идея совместной работы частного иностранного капитала и Советского государства была изначально противоречива. Казалось, что объединяющим моментом может послужить экономический, коммерческий интерес. Но «коммерческий» расчет стороны понимали по-разному. Для зарубежной стороны  это было достижение максимальной прибыли  любыми средствами, исходя из интересов развития отдельных предприятий. Для советской стороны данная проблема мыслилась как выполнение предприятием определенных общехозяйственных функций в качестве звена  общего планового промышленного и торгового хозяйства. Таким образом, концессионный договор с самого начала воспринимался как компромисс  между концессионером и государством. В то же время следует иметь в виду, что в большинстве случаев концессионный сектор не конкурировал с государственными секторами советской экономики, а лишь дополнял их.

Несмотря на убежденных сторонников НЭПа и концессионной политики как ее составляющей - А.И. Рыкова, Л.Б. Красина, Г.Я. Сокольникова, Г.М. Кржижановского, Г.В. Чичерина, общая линия  советского руководства заключалась в следующем: привлечь  иностранный капитал, выжать из него все  возможное (инвестиции, технологии, управленческий опыт), а затем выдворить  концессионера из страны. Концессия существовала до тех пор, пока в ней было заинтересовано государство по каким-либо причинам международного, внешнеэкономического и  внутриэкономического характера. Что касается сроков действия договора – 10, 15, 25, 50 лет, – то ни одна концессия, кроме контрактов о технической помощи, не просуществовала отведенного ей срока. Таким образом, основные причины, предопределившие результат концессионной политики, лежали во внеэкономической сфере.

Советское государство всячески старалось регламентировать деятельность концессионных предприятий, пользуясь монополией внешней торговли. Импорт сырья и оборудования производился через советские торгпредства, чтобы концессионер не мог завысить цены и уменьшить ввозимый основной капитал или вывозимую прибыль. Разрешение на импорт давалось советскими хозяйственными органами после предоставления соответствующих заявок, сопроводительных документов и обязательных расчетов. Очень сложной была система перевода заграницу прибыли. Вопрос сначала рассматривался в соответствующем наркомате, потом обязательно в Наркомфине и Наркомвнешторге. Такая система привела к полной зависимости концессионера от советских органов и породила множество концессионных конфликтов.

Много жалоб поступало на волокиту, придирчивость и бюрократизм советских учреждений, особенно при выдаче концессионерам лицензий и валюты. Как правило, конфликтные ситуации касались установления ставок и выдачи заработной платы, приема и увольнения рабочих и служащих. Однако большинство конфликтов разрешалось мирным порядком, без суда. Надо заметить, что концессионеры, как правило, не подчинялись решениям Главконцесскома, но при ликвидации концессии, в том числе досрочной, разногласия нередко выносились в суд, советский или третейский. Концессионеры выражали неудовольствие по поводу органов охраны труда, которые предъявляли непосильные требования, особенно в отношении строительства жилых домов для рабочих.

Много хлопот концессионерам доставляли органы госбезопасности в отношении как советских граждан, занимавших руководящие должности в концессионных предприятиях, так и иностранных специалистов. По Шахтинскому делу проходило несколько германских инженеров, в 1930 г. были осуждены руководящие работники «Лены-Голдфилдс», а в 1934 г. пострадали специалисты фирмы «Метрополитен Виккерс». Обвинения в шпионаже и вредительстве выдвигались и против сотрудников других концессионных предприятий.

Основным принципом взаимоотношений между Советским государством и иностранными компаниями оставалось неукоснительное соблюдение последними советских законов, прав работающих на концессионных предприятиях граждан с целью обоюдной экономической выгоды.

Итак, концессионная практика в СССР в 1920-е гг., если оценивать ее размах и масштабы экономических результатов концессионных предприятий, оставалась по преимуществу политической проблемой, которая и во внешнеполитическом аспекте (прорыв международной блокады), и во внутриполитическом (деятельность иностранных предпринимателей на условиях и по законам Советского государства) была достаточно успешно решена руководством страны.  Однако целый ряд субъективных факторов: чрезмерная осторожность в выдаче концессий, неоправданные сложности в деятельности концессионных предприятий, сопряженные с волокитой,  бюрократизмом, некомпетентностью, а иногда и враждебностью советских государственных и хозяйственных органов и прочее - ограничивали привлечение иностранного капитала в экономику СССР и снижали результативность его деятельности. В то же время нельзя забывать и о позиции противоположной стороны, которая не была настроена оказывать значительное содействие Советской России.

В дальнейшем изучении концессионной политики СССР в годы НЭПа необходимо всестороннее и комплексное исследование всей системы партийных и государственных решений по этой проблеме, что поможет более адекватно и достоверно отразить значимость и влияние внутрипартийных разногласий по вопросам экономической политики на развитие концессионной практики в 1920-е гг. Требуют более углубленного исследования статистические сведения о количестве соискателей концессий, выданных и ликвидированных концессий, их распределении между странами, размерах инвестированных капиталов в экономику СССР. Эта проблема обусловлена фрагментарностью существующей информации, ее недостаточной хронологической дифференцированностью, наличием расхождений в документах отдельных государственных учреждений, руководивших или контролировавших концессионные предприятия. Исследование концессионной политики в указанных направлениях будет содействовать более точной ее оценки как одной из предпосылок  индустриализации Советской России.

П Р И М Е Ч А Н И Я

[i] Касьяненко В.И., Морозов Л.Ф., Шкаренков Л.К. Из истории концессионной политики Советского  государства // История СССР. 1959. № 4; Хромов П.А. Использование иностранного капитала в восстановлении и развитии народного хозяйства СССР // Экономические науки.1962. № 2.

[ii] Брин И.Д. Государственный капитализм в СССР в переходный период. Иркутск.1959; Сеид-Гусейнов А.Г. Государственный капитализм в переходный период от капитализма к социализму. М., 1960;  Коссой А.И. Государственный капитализм в условиях строительства социализма. М., 1975; Янченко С.Е. Переходные формы производственных отношений. Минск. 1974.

[iii] Левин А.Я. Социально-экономические уклады в СССР в период перехода от капитализма к социализму. М., 1967. С.2, 11, 20.

[iv] Юферева Е.В. Ленинское учение о государственном капитализме. М., 1969. С. 22-23, 100.

[v] Морозов Л.Ф. Государственный капитализм в освещении советских исследователей // Вопросы истории. 1962. С. 31-32.

[vi] Морозов Л.Ф. Иностранные капиталовложения в СССР в переходный период // Вопросы истории. 1986. № 9.

[vii] Донгаров А.Г. Иностранный капитал в России и в СССР. М., 1990.

[viii] Концессионная практика не дала сколько-нибудь значительных результатов // Исторический архив. 2002. № 1. С.101-115.

[ix] Документы внешней политики СССР. Т. I. М., 1957. С.286-294.

[x] Декреты Советской власти. Т. VII. М., 1975. С. 598-600.

[xi] Там же. Т. ХI. М.., 1983. С. 251-252.

[xii] КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций пленумов ЦК. Ч. I. М., 1953. С. 566-567.

[xiii] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 43. С. 249, 248.

[xiv] Там же. С. 224.

[xv] Там же. Т. 42. С. 75-76.

[xvi] XII  съезд РКП(б). Стенографический отчет. М., 1923. С.100.

[xvii] КПСС в резолюциях... Ч. 1. М., 1953. С. 701.

[xviii] Там же. С. 816.

[xix] Вестник ЦИК, СНК и СТО СССР. 1923.  № 13.

[xx]  Политико-экономический ежегодник СССР (1924 –1925гг.). М. , 1926. С. 311.

[xxi] РГАЭ. Ф.413. Оп.3. Д. 238. Л. 18.

[xxii] Исторический архив. 2002.  № 1. С.104-107.

[xxiii] Там же. С. 103-104, 107-108.

[xxiv] Собрание законов и распоряжений правительства СССР. 1926.  № 40. С. 293

[xxv] Там же. Ф. 5240. Оп. 2. Д. 295. Л. 94.

[xxvi] ГА РФ. Ф. 8350. Оп. 5. Д. 243. Л. 18.

[xxvii] СССР. Совет Народных Комиссаров. Год работы правительства. Материалы к отчету за 1925/26 гг., М., 1927. С. 407.

[xxviii] РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 6. Д. 79. Л. 7.

[xxix] СССР. Совет Народных Комиссаров. Год работы правительства. Материалы к отчету за 1926/27 гг., М., 1928. С. 398.

[xxx] ХIII съезд РКП (б). Стенографический отчет. М., 1963. С. 145.

[xxxi] Итоги десятилетия Советской власти в цифрах. 1917-1927 гг. М., 1928. С. 284-285.

[xxxii] СССР. Совет Народных Комиссаров. Год работы правительства. Материалы к отчету за 1927/28 гг., М., 1929. С. 353-354.

[xxxiii] Декреты Советской власти.

[xxxiv] Экономическая жизнь. 1928. 11 октября.

[xxxv] АППО Ленинградского областкома ВКП(б). Активизация концессионной политики. Л., 1928. С. 4.

[xxxvi] Объекты концессий в СССР. Ориентировочный план концессий в горном деле, обрабатывающей промышленности, сельском хозяйстве и мелиорации, строительстве и жилищном деле // Экономическая жизнь. 1928. 11 октября.

[xxxvii] РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 2. Д. 295. Л. 118.

[xxxviii] ГА РФ. Ф. 8350. Оп. 6. Д. 259. Л. 18.

[xxxix] Исторический архив. 2002.  № 1. С. 102, 109 - 114.

[xl] Известия. 27 декабря 1930 г.

[xli] Законы и распоряжения правительства СССР. 1937. № 7. С. 379.

[xlii]  Итоги десятилетия Советской власти в цифрах. 1917-1927 гг. М., 1928. С. 223.

[xliii] СССР. Совет Народных Комиссаров. Год работы правительства. Материалы к отчету за 1926/27 гг., М., 1928. С. 309.

[xliv] Исторический архив. 2002.  № 1. С. 103.

[xlv] Частный капитал в народном хозяйстве СССР. М.-Л., 1927. С. 278.